Родственники умершего решили не молчать: мы потеряли отца из-за халатности врачей!

Фибрилляция предсердий (самое распространенное нарушение ритма в мире) вызвала задержку крови в легких, что затруднило дыхание. По мере усиления одышки и страха смерти нарастала и тахикардия. Сердце билось со скоростью до 180-200 ударов в минуту, выбрасывая все меньше и меньше крови. Это не только усиливало одышку, но и еще больше истощало страдающую от кислородного голодания сердечную мышцу.

Даже когда мы дозвонились до дежурного врача Казлаускаса, нам лгали и говорили, что отца осматривала медсестра, и что уровень кислорода повысился. Однако, после того, как мы сообщили, что у нас есть факты того, что отца никто не осматривал, потому что все это время мы говорили с ним по телефону с включенной видеокамерой, тон разговора стал более напряженным. Нам пытались объяснить, что это просто проблема с датчиком, и что мы отнимаем драгоценное время персонала. Нас заверили, что с отцом все в порядке. После этого разговора врач повесил трубку и больше нам с ним связаться не удалось.

Отцу дали успокоительное, чтобы он не жаловался. Однако лекарства еще больше затруднили дыхание. Медсестре было достаточно измерить его кровяное давление, проверить на мониторе частоту сердечных сокращений и передать данные терапевту Казлаускасу. Только по этим стандартным параметрам, которые должны были контролироваться ежедневно, можно было определить проблему и легко ее устранить. Но, увы. Промучившись около 20 часов из-за острой сердечной недостаточности и кислородного голодания, наш отец, так и не дождавшись никакой медицинской помощи, умер в мариямпольской больнице.

Судя по всему тому, с чем нам пришлось столкнуться, возникает впечатление, что некоторые медицинские работники решают, кого лечить, а кого оставить на волю судьбы, основываясь на том, был ли человек вакцинирован. Мы убеждены, что если бы не халатность дежурных медиков, которую можно назвать просто расправой с невакцинированными людьми, нам не пришлось бы пережить эту потерю.

Отец попал в больницу с дыхательной недостаточностью, вызванной коронавирусом, только со второго раза. При первом обращении отцу сделали только анализ крови, после чего отправили лечиться домой. Проведя дома один день, отец снова обратился к врачу. Отца мучила высокая температура и одышка, а уровень кислорода в крови упал до 76%.

Поскольку признаки воспаления были налицо, отца начали лечить антибиотиками. Потеряв день. Поскольку его состояние продолжало ухудшаться, через сутки было назначено лечение противовирусными препаратами. В результате потеряны были уже два дня. До этого времени правое легкое было более здоровым. В среду (на пятый день пребывания в больнице) повторный рентген показал изменения в правом легком. Поскольку состояние отца ухудшалось, антибиотики были заменены на более сильные, но только в четверг днем. Так был потерян еще один день.

Но отец держался и боролся, он не собирался сдаваться. В реанимации места для него не нашлось, а когда он попросил перевести его в другую больницу, ему отказали, потому что, по словам врачей, «он сам виноват, что не сделал прививку». В кислородный аппарат не доливалась вода, эту воду никто не менял, что, вероятно, и послужило благоприятным условием для развития бактериальной пневмонии.

Силы отнимала и бессонница. Отец не мог спасть из-за днем и ночью пищавшего аппарата, который был неправильно запрограммирован. Никто в палату не пришел и аппарат не перепрограммировал, это факт медперсонал просто игнорировал. Было почти невозможно есть с кислородной маской на лице. Принесенный нами Nutridrink, отец начал пить в пятницу, но не закончил. Отец, не получая помощи со стороны медицинского персонала, голодал. Когда у него закончились силы, никто не помогал ему перевернуться, поэтому последние три дня он провел на правом боку, страдая от боли в бедре. Перед смертью он жаловался, что у него нет воды, а во рту пересохло от кислорода. Во время телефонного разговора с включенной видеокамерой, отец показывал пустую бутылку из-под воды, значит, ему пришлось испытывать и жажду.

В субботу (8-й день в больнице), когда состояние отца немного улучшилось, его соседа по палате перевели в другую палату, заявив, что аппарат, к которому подключен отец, слишком шумит, и соседу это мешает. Так отец остался в палате один. Колокольчик, с помощью которого тяжелобольной пациент может позвать на помощь, повесили подальше, чтобы не беспокоить медсестер по ночам. Сиделка в тот роковой день, когда здоровье отца резко ухудшилось, отказалась позвать медсестру. Когда мы приехали в тот день в больницу, нас не пустили, хотя теперь ясно, что мы смогли бы только попрощаться. Почему, если посещения других и не таких критических пациентов, разрешались? Похоже, было что скрывать?!

Нам, близким, не дает покоя множество вопросов. То, что мы описываем, - лишь малая часть того, что нам пришлось пережить и узнать. Но все это не может сравниться с теми муками, которые пришлось пережить нашему любимому отцу, когда он оказался во власти системы здравоохранения.

Может быть, существует установленная свыше квота на то, сколько смертей невакцинированных людей должны пополнить статистику? О смерти моего отца написала районная газета, подчеркнув тот факт, что умер еще один невакцинированный человек. Разве цениться должна только жизнь привитого человека? Куда делась человечность? Клятва Гиппократа больше ничего не значит? С каких пор в медицине существует сегрегация? Хотя, конечно, еще встречаются преданные своему делу врачи - спасибо им за их работу, только их, к сожалению, осталось очень немного, чего явно недостаточно в этой неравной борьбе.

Мы знаем, что отца не вернешь и нашу боль не облегчить, но мы надеемся, что его смерть не будет напрасной и предупредит других людей о необходимости сохранять бдительность, особенно в выходные дни, а медики не повторят тех же ошибок...